Глава 36 (спецвыпуск). Чтобы помнили… Федя.

  Сразу после того, как я начал приходить в себя после необходимого врачебного вмешательства первого дня пребывания в больнице, я сказал себе – дальше будет только улучшение, настраиваемся на позитив, никаких переживаний и отрицательных эмоций. И мне почти удалось выполнить эту установку. Почти… Мне не сразу сообщили эту новость, боясь нарушить ею умиротворённое лежание под капельницами. Но рано ли, поздно – только вот она, прошибает нелепостью и неотвратимостью… Умер Фёдор Черенков… «Да нет, как, ну только не Федя», — кто-то говорит изнутри. «А то ты не в курсе, что ещё в бытность игроком у него были серьёзные проблемы со здоровьем, даже на карьеру они повлияли», — это уже отвечает другой кто-то. «Знаю, знаю, но ведь медицина развивается, ему же всего 55, меня вот спасли. А там же Москва, «Спартак», народный футболист. Может, всё-таки…» Слушаю их обоих, параллельно думая, а не схожу ли я с ума, понимая, что нет, не схожу. И ещё острее понимая, что ничего уже не может… Умер Фёдор Черенков… Фраза «ушла эпоха» в последнее время звучит часто, но в нашем случае она стопроцентно справедлива – ушла эпоха не только московского «Спартака», но всего московского, всего советского футбола. Кто видел это явление на поле вживую – безусловно, согласится. Так уж случилось – чаще я болел за соперников Фёдора, что не удивительно, ведь «спартачи» практически всегда были среди наших прямых конкурентов, и когда по нижнему краю нашего видавшего виды динамовского табло бежала строчкой информация с других стадионов (существовалала такая опция для болельщиков), где было, к примеру: «Черноморец» — «Спартак» 1:0, гремела многотысячная овация – конкурент терял очки. Но это не мешало получению эстетического удовольствия от игры команды Бескова, и особенно от связки Гаврилов – Черенков. А уж когда они играли в Еврокубках или в те нечастые счастливые для Фёдора времена, когда его таки вызывали в сборную Союза – можно было совмещать боление с наслаждением. Вот написал «нечастые» — а ведь только официальных матчей в сборной набежало 34 при 12 забитых мячах, для почти невыездного, да и к тому же игнорируемого Лобановским футболиста не такая уж и малая цифирь, при этом помним, что речь не о сборной вечно ищущей свой путь заодно с нац.идеей «великой» России, куда и вызывать-то некого, а о команде несколько другого уровня, где на каждую позицию – по пять кандидатов.

А Еврокубки – это вообще было единственное, что скрашивало наступивший вместе с приходом осени учебный год, там болелось за все советские команды. Уже со второй сентябрьской недели начинались матчи, пропустить которые, начиная с самых ранних стадий, было немыслимо. Тут не обойтись без осанны советскому ТВ – оно обеспечивало почти полный объём вещания, при накладках по времени давали в записи, заканчивалось всё иногда в третьем часу ночи – и не было силы, способной увести меня от картинки хоть на минуту раньше финального свистка (спасибо родителям за понимание). Первой вспоминается дуэль с «Арсеналом» в 82м году (ну, а в каком же ещё по вашему)), закончившаяся с общим счётом 8:4, Фёдор забил только раз, но что они творили с «канонирами» (какового слова в Союзе тогда и не знали, наверное) – лондонский комментарий, иногда пробивавшийся в эфир, был понятен любому в СССР – там было сплошь: GavrilOff – Shvetsoff – ShAvlo – Rodionoff – и как-то особенно, с придыханием, почти по-русски, чтоб не спугнуть (исход был абсолютно ясен): Тшэ-рэн-ко-о-оfff!!! …Далее была игра с голландским «Хаарлемом», унесшая многие жизни болельщиков на трибунах «Лужников», одна из самых страшных трагедий на советских стадионах. И последующий вылет от «Валенсии» в декабре – не собираюсь никого оправдывать, но знаю из первых уст – красно-белые просто психологически не были готовы к международным матчам после того, что произошло 20 октября практически у них на глазах… Следующей осенью была обыграна «Астон Вилла», 4:3 по сумме, дома – два мяча Юры Гаврилова, в Бирмингеме – Фёдора, решающий – за пару минут до свистка, один из них очень популярен в интернете, но не только потому, что красив – случались и покрасивше, просто немногое, как всегда, сохранилось… И снова дальше марта Бесков и К не прошли, так будет ещё не раз, и настоящего результата, как динамовцам Киева и Тбилиси, «Спартаку» в Европе так и не удалось добиться. Но, наверное, для нашей сегодняшней темы это и не самое главное. Что же главное? Наверное, всё же «каким он парнем был»… Как и многие спортсмены Союза, он «родом из детства»: родился 25 июля (кстати, через 21 год в этот же день, в этом же городе умрёт Высоцкий; как тут не упомянуть, что на следующий день после смерти Фёдора, 5го октября, не стало основателя Театра на Таганке Юрия Петровича Любимова); любимая игрушка – мяч (другие не признаются, лишь чуть-чуть шахматы и шашки); игры «Кожаного мяча» за домоуправление – кто через это не прошёл; целыми днями на школьном дворе футбол – до темноты; с первого взгляда (матч с киевским «Динамо» на трибуне «Лужников» с отцом) – любовь к «Спартаку». Затем – маленький штришок, эпизодическая роль в детском фильме про футбол с характерным названием «Ни слова о футболе», там в игровых сценах снялись многие ребята из его секции. Но гол в падении через себя был исполнен именно маленьким Федей – добрый знак, оставшийся на киноплёнке. Ну, а дальше был футбол, как жизнь, и жизнь, как футбол. Его не очень жаловал В.В.Лобановский – ему нужны были исполнители-педанты, а не художники-импровизаторы, мелкий же пас, «каблуки» да «стенки» в командах ВВЛ были вообще табуированы. Это не хорошо и не плохо – это данность, тренерский подход, доказавший право на жизнь. Его не очень любили чиновники Федерации, как уже упоминал, он был маловыездным, не поучаствовав в финальных стадиях главных форумов. Исключение – московская Олимпиада, где завоёвана бронза, но это исключение лишь подтверждает правило – ведь Олимпиада-то московская, ехать далеко не пришлось. А за границей мог чегой-то не то ляпнуть, ведь прямота и свобода суждений были естественны для Феди… Но его очень любил патриарх и многолетний начальник команды Николай Петрович Старостин, потому что все братья Старостины сами были такими, прямыми и настоящими, за что и отсидели различные сроки в ГУЛАГовской системе. Фёдор не сидел – времена были уже другие, но «за кордон» был выпускаем редко. Его обожал патриарх московского «Динамо» и одновременно лучший, наверное, тренер «Спартака» К.И.Бесков – он тоже, говорят, был творцом на поле, и на него тоже «ходили», как позже на Федю. Его уважали коллеги, журналисты, комментаторы – никогда не слышал и не читал ни одного плохого отзыва! Ну, и главное – его любили люди, этот, как его, о – народ! Это был безусловный кумир, он собирал стадионы, оставаясь по жизни скромным, тихим, даже застенчивым человеком, почти всю карьеру ездивший после игр домой на городском транспорте. Прямая ассоциация в минском «Динамо» — конечно, Прокоп, при всех их многочисленных отличиях. Ну, а о том, как он относился к надоедливым мальчишкам, среди которых тусовался и жил автор этих строк, жаждавшим подписей и совместных фото (что реже – фотоаппарат был далеко не у каждого), я где-то уже упоминал. Расскажу такой характерный эпизод – засел на всю жизнь. 1е мая, 86й год, спартаковцы поужинали после заселения в г-цу «Беларусь» (старую) накануне завтрашней игры. Как обычно, прогуливаются вдоль ул. Кирова (которая по случаю Первомая – в праздничном убранстве), по двое-трое, все в спортивных костюмах, кто попроще да помоложе – в спартаковских, игроки посерьёзнее – с гордой надписью «СССР» и «серпасто-молоткастым» гербом. На светлого паренька (он всегда выглядел очень молодо) в светло-коричневых вельветовых брюках никто не обратил бы внимания, если бы не окружившие его в тот же миг мальчишки (они-то не то что Фёдора – могли идентифицировать по полтора состава любой советской команды). При появлении Черенкова бросали всех, даже такого же безотказного и любимого Гаврилова, даже великого Бескова, даже любимого многими Дасаева (я, кстати, остаюсь при мнении, что это далеко не сильнейший вратарь Союза, но моим мнением как-то забыли поинтересоваться) – и шли вереницей за Федей, словно он притягивал магнитом. Вот мы продвигаемся медленно к гостинице, получая очередные подписи, Фёдор стойко работает авторучками, потихоньку подходя к ступенькам. Затем, не желая обидеть хоть одного страждущего, приглашает нас зайти в холл, он там присядет, и дело пойдёт веселее. Все веселы, все счастливы, всё «народу скопленье» вваливает в гостиницу – а тут ОН, «неприступен и важен стоит он на страже боевым кораблём», как пела в ранней песне любимая, кстати, Фёдором «Машина времени» (ещё он любил «Ариэль», «Цветы», и, что мне особенно приятно, «Песняры»). Да, это САМ ШВЕЙЦАР!! Он уже начал рычать (а швейцары старой «Беларуси» были на редкость злы, они были чемпионы Минска по злости и ненависти), кроме того, он не узнал Черенкова!!! Но как же выступил Фёдор! Он не повысил голос, ни разу не обозначил своей футбольной принадлежности – ни к «Спартаку», ни к сборной, но он объяснил этому мордовороту ситуацию так, что тот взял под козырёк, извинился и ретировался.

 И пока не была подписана последняя фотография, мы окружали этого человека, и смотрели на него с любовью – вот так, наверное, и рождаются легенды. Кстати, вскоре мне довелось год поработать в ресторане той самой гостиницы, в основном – в мясном цеху, со всеми вытекающими, кто понимает. Так вот это обстоятельство моментально и круто изменило отношение ко мне тех самых швейцаров… а я получил возможность общаться с футболистами без моих друзей-конкурентов, и даже кормить их, что и делал с удовольствием… Совсем недавно, в июле, 25го числа, у моего друга был день рождения. Игорь – давний поклонник «Спартака», и я решил подарить ему вымпел с изображением Фёдора Черенкова, тем более, что они в один день родились. Канал НТВ+ ещё тогда приурочил несколько передач к дню рождения Фёдора, ни одну из них я не посмотрел, как обычно, откладывая «на потом» за суматохой дел. Так вот, на том вымпеле примерно 84го года производства Фёдор молодой (он и остался молодым), красивый, с новомодной на тот момент химзавивкой (кое-кто из наших тоже засветился в этом плане), смотрит куда-то вдаль, будто вглядываясь в своё будущее. Каким оно будет – не знает никто из нас, но как же хочется, чтоб настоящие, не дутые звёзды проживали долгую, достойную и яркую жизнь. Может быть, кто-то меня упрекнёт в панибратском обращении, которое не раз используется в этих скорбных заметках, но поверьте – для многих тысяч людей он был просто Федей, и в этом имени заключается безмерное уважение к человеку, который не зря был и останется навсегда Народным Футболистом Советского Союза. И ещё – я сознательно обошёлся сегодня без перечисления достижений Фёдора на внутренней арене, всё это интересующиеся легко найдут в интернете, а подробности отдельных выдающихся матчей будем вспоминать на ретро-страничках порционно, надеюсь, времени для этого нам с вами отпущено ещё чуток…

…Если мне когда-нибудь ещё в жизни доведётся побывать в Москве, то к двум непременным московским адресам – Ваганьковскому и Новодевичьему, непременно добавится третий – Троекуровское кладбище, последний приют Мастера, Человека и Футболиста с больших букв Фёдора Фёдоровича Черенкова.

4 -12 октября 2014 года, 10я ГКБ.